Юрий Мирзабекян — о поиске «своего» врача и пациентах-мужчинах
Доктор Юрий Мирзабекян проводит более 800 операций в год: от подтяжек молочных желез до абдоминопластики. Мы поговорили о мифах вокруг пластической хирургии и о последних тенденциях
Юрий Мирзабекян — доктор с 16-летим стажем, кандидат медицинских наук и постоянный спикер на международных конгрессах и конференциях. В списке его услуг представлены практически все виды пластических операций: от блефаропластики, отопластики и подтяжки груди до комплексного омоложения лица. «РБК Стиль» поговорил с ним о том, может ли пластическая хирургия сосуществовать с бодипозитивом и трендом на принятие себя, а также современных методиках и том, почему хирургу важно быть еще и психологом.
Почему вы решили заниматься именно пластической хирургией? Что повлияло на ваш выбор профессии?
Я с детства не видел себя ни в какой другой профессии. Возможно, потому что практически все мои родственники — от бабушек с дедушками до папы и дяди — врачи. Почему именно пластическая хирургия? Я всегда хотел заниматься красотой. Еще мне нравились реконструктивные операции — после травм, ожогов и порезов.
Поскольку в те годы, когда я учился, номинальной профессии пластического хирурга не было, я закончил РУДН по специальности «Лечебное дело». Потом — клиническую ординатуру и очную аспирантуру, обе по специальности «Хирургия». Несмотря на то что я занимался общей хирургией, всегда искал элементы, связанные с пластикой: даже послеоперационные раны зашивал иными способами — более деликатно, старался делать косметические швы.
Вы делаете более 800 операций в год. Есть ли у вас любимая операция?
У меня все всегда волнами — бывает, недели две-три или месяц идут только лица, потом — груди, следом — операции по телу. В числе любимых — операции по лицу: это и подтяжки, и SMAS-лифтинги. Но есть и нелюбимые — меня не привлекают операции на носы. Если и делаю ринопластику, то только по очень большой просьбе и только близким людям.
О пластической хирургии в наше время все знают, но эта сфера по-прежнему окружена множеством мифов. С какими мифами в своей практике вы сталкиваетесь чаще всего?
Во-первых, зачастую пациенты, несмотря на само слово «хирургия», недостаточно серьезно относятся к операциям, в то время как пластические операции — самые сложные. И ведение пациентов — непростое дело, поскольку мы говорим о хирургии здоровых людей. На операцию по общей хирургии пациент идет с некой долей лояльности. К нам же пациенты приходят здоровые и красивые — и не дай бог что-то пойдет не так. Поэтому в пластическую хирургию должны идти врачи, которые отработали определенное количество времени в общей или любой другой хирургии.
Во-вторых, нас часто принимают за «продавцов молодильных яблок», и это тоже неверно. Молодость — она в душе и не всегда безусловно связана с внешностью. Да, мы занимается внешностью, но то, как именно пациент воспринимает себя после операции, — это уже дело и ответственность пациента.
Зачастую пациенты, несмотря на само слово «хирургия», недостаточно серьезно относятся к операциям
Бесшовная хирургия — это миф или реальность?
Этот термин появился, когда начали накладывать саморассасывающиеся нити или специальный дермальный клей — хотя в данном случае речь идет только о поверхностных слоях кожи: под ними, внутри, все послойно сшито. Поэтому это миф. Бесшовной хирургии — без разрезов и швов — не бывает.
Сегодня все говорят о тренде на естественность, бодипозитив и принятие себя. У пластических хирургов стало меньше работы из-за этих социальных явлений?
Меньше работы точно не стало. Есть люди, которые воспринимают себя такими, какие они есть, а есть те, кто недоволен своей внешностью. Мы все зависим от мнения окружающих, от своих собственных комплексов. Я не устаю повторять, что пластическая хирургия — это «хотелки». Человек хочет изменить что-то в себе и меняет.
Я бы даже сказал, что количество пластических операций увеличилось, равно как и количество пластических хирургов. Хотя многих из них трудно назвать хирургами, их деятельность — своего рода бизнес, коммерческая сфера, в которой и речи не идет о врачевании. Хотя пластический хирург прежде всего должен быть врачом. И еще, как меня называет мой папа-психиатр, он должен быть психохирургом. Владеть знаниями и умениями в области психологии, чтобы быть с пациентом на одной волне и понимать его — как в дооперационный, так и в послеоперационный период.
Как изменились методы в косметической хирургии лица и тела в последние годы? Стали ли они, к примеру, менее травматичными?
И в хирургии, и в косметологии мы движемся в сторону малоинвазивных методик, в процессе которых операции приобретают не столь масштабный характер. Это происходит благодаря тому, что наши знания в области хирургической анатомии постоянно расширяются. Но все равно остаются классические операции, которые не заменить никакими малоинвазивными методами.
Какую процедуру вы можете назвать сегодня самой востребованной? И почему?
Трудно однозначно ответить на этот вопрос. Все зависит от географического местоположения, генетического кода той или иной национальности и даже от сезонности. Так, например, ближе к лету кто-то хочет уменьшить живот, а кто-то — увеличить грудь.
На ваш взгляд, это хорошо или плохо, что пластическая хирургия стала сегодня доступной и даже привычной?
С одной стороны, это хорошо, потому что все больше людей имеют возможность изменить себя к лучшему. Появилось огромное количество начинающих врачей — и цены на их услуги не такие высокие, что тоже сказывается на спросе. Но важно помнить, что в медицине нельзя ориентироваться на цены — не всегда дорого значит хорошо. С другой стороны, во всем важна гармония. В некоторых странах, например в Корее, чуть ли не в каждом доме есть клиника пластической хирургии. И это едва ли хороший знак.
А как изменились российские пациенты и их запросы?
Российские клиенты были и есть самые требовательные. Когда на конференциях выступают наши иностранные коллеги, показывают результаты своей работы и говорят, что пациенты довольны, я отмечаю, что российские точно остались бы недовольны — наши очень требовательны и к симметрии, и к рубцам.
Согласны ли вы с тем, что одна из последних тенденций — обращаться к хирургу в достаточно раннем возрасте?
Все зависит от показаний. Если мы говорим о травме, уродстве или каких-то нарушениях, то, конечно, операцию нужно делать в раннем возрасте, чтобы у ребенка не появились комплексы и не возникало проблем с социализацией в детском саду или школе. Другое дело, когда пациент в раннем возрасте приходит за подтяжкой лица — это уже граничит с другой отраслью медицины.
Если я понимаю, что нет строгих показаний, пациенту действительно не нужно ничего менять, а операция не принесет удовлетворения ни ему, ни мне, то я отказываю.
Что вы можете сказать о мужчинах? Приходят ли к вам мужчины и какие процедуры популярны среди них?
Мужчин становится все больше — они приходят ко мне и как к косметологу, и как к пластическому хирургу. Современный мужчина должен выглядеть ухоженно, проводить бьютифицирующие и омолаживающие процедуры — это такой же тренд времени, как эстетическая стоматология. Но далеко не каждый хирург может работать с мужчинами — в мужской косметологии и пластике есть масса нюансов, и только зная и учитывая их, можно оперировать мужчин.
Один из важных вопросов — как выбрать доктора. На что бы вы посоветовали обращать внимание пациенту при выборе пластического хирурга?
Это одна из моих любимых тем. Лучше всего по-прежнему работает сарафанное радио, роль которого с недавних пор выполняют еще и социальные сети. Если рекомендации получить не от кого, читайте отзывы о враче — как правило, пациенты не лукавят. Когда вы уже пришли к пластическому хирургу, прислушайтесь к себе — оцените, искренен ли с вами врач, насколько хорошо понимает вашу проблему и чувствует, что вы хотите. Между вами должна возникнуть «химия». Я уже не говорю о том, что нужно обязательно проверять документы об образовании, сертификаты, стаж работы. И конечно, никто не запрещает обращаться к нескольким хирургам и только после этого делать окончательный выбор.
Вы уже сказали, что можете отказать пациенту. В каких случаях это происходит чаще всего?
Такое происходит, к примеру, когда пациент неадекватен в своих требованиях: либо они у него завышены, либо он сам до конца не понимает и не представляет, каким будет результат. То есть когда я понимаю, что операция не принесет удовлетворения или когда любой взмах скальпеля приведет к еще большему недовольству собой.
В психиатрии есть такой термин — дисморфофобия (обеспокоенность дефектами внешности — мнимыми или почти незаметными другим людям). И это уже крайность — пациент начинает делать операции и просто не может остановиться. Недавно я принимал участие в съемках ток-шоу «За гранью». В выпуске под названием «Жертва пластики» снялся москвич, который сделал практически все виды пластических операций — уже более 25.
Нужно ли хирургу быть психологом?
Повторюсь, психологом нужно быть обязательно, а иногда — и психиатром. Лично мне очень помогает, что когда-то я работал со своим папой, сидел на приемах. Знание психологии мне, похоже, передалось генетически.
